Центральная Азия сегодня превратилась в один из главных узлов мировой политики. Её расположение в самом центре Евразии делает регион стратегическим пространством, где сталкиваются интересы великих держав.

Однако при всей своей важности он остаётся уязвимым: здесь сказываются слабость государственных институтов, конкуренция за ресурсы, коррупция, этнические и религиозные противоречия. Всё это превращает регион в арену соперничества мировых игроков.

Исторически Центральная Азия не раз оказывалась в центре глобальных процессов. После упадка Великого Шёлкового пути именно экспансия Российской империи и строительство железных дорог XIX века вновь связали Евразию сухопутными маршрутами. Тогда же развернулась «Большая игра» между Россией и Британской империей, итогом которой стало превращение Афганистана в буферное государство.

Идеи английского географа Хэлфорда Маккиндера о «Хартленде» легли в основу многих стратегий XX века. Он утверждал, что контроль над Евразией способен изменить баланс сил в мире. В этом ключе и США, ставшие морским гегемоном, выработали собственную линию поведения: не допустить появления единого центра силы на евразийском пространстве.

Эту логику подтверждал и Генри Киссинджер, подчеркивая, что Соединённые Штаты унаследовали британскую стратегию — противодействовать доминированию одной державы в Европе или Азии. В годы холодной войны Вашингтону удалось расколоть блок СССР и Китая, а также разделить интересы России и Германии. В Стратегии нацбезопасности США 1988 года прямо говорилось: контроль над Евразией представляет угрозу американским интересам.

Таким образом, Центральная Азия вновь оказалась в центре глобальной борьбы. Сегодняшнее соперничество напоминает исторические параллели, но его суть остаётся прежней — никто из мировых игроков не хочет появления «евразийского гегемона».

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram