В эти дни 13 лет назад на юге Киргизии начались антиправительственные выступления. Многотысячные митинги с требованием отставки президента Акаева охватили Джалал-Абадскую, Ошскую и Баткенскую области, а затем протестующие двинулись маршем на столицу республики — Бишкек. События, названные позже «тюльпановой революцией», достигли своей кульминации 24 марта, когда многотысячная толпа взяла штурмом дом правительства. Революционеры крушили все на своем пути: били стекла и скульптуры, жгли документы, фотографировались в президентском кресле. Его хозяин к этому времени бежал в Россию. Попытка этого идеалиста построить в отрогах Тянь-Шаня вторую Швейцарию окончилась полным провалом. После свержения Аскара Акаева Киргизия на долгие годы погрязла в борьбе за власть, бесконечных переворотах и анархии. Журналист Игорь Ротарь вспоминает президента Акаева и его борьбу за создание идеальной страны.

В свое время мне довелось встречаться с Аскаром Акаевым, и мы смогли неплохо познакомиться. Единственный киргизский ученый мирового уровня, настоящий интеллигент, великолепно знающий как русскую, так и зарубежную литературу, этот человек резко выделялся на фоне коллег-соотечественников, и был, без сомнения, «белой вороной» киргизской политики.

Мое знакомство с Акаевым произошло в начале 90-х. Я был на пресс-конференции киргизского президента в Москве, где он рассказывал о великолепном положении русскоязычных в республике. Увы, это не соответствовало действительности — русские массово уезжали из страны. В своей статье я вначале процитировал киргизского президента, а потом описал реальную ситуацию в республике. На следующий день мне позвонили из киргизского посольства: «Аскар Акаевич приглашает вас на свою подмосковную дачу. Он очень нуждается в вашем совете».

Дача Акаева совсем не походила на президентский дворец — это был небольшой, но добротный деревянный дом. В прихожей стояло несколько пар лыж, все было по-домашнему, очень уютно. Выяснилось, что еще со времен ленинградского студенчества Акаев любит лыжные прогулки по зимнему лесу.

Экс-президент Киргизии Аскар Акаев во время интервью на даче в Подмосковье. 2005 год

«Глубочайшая провинция»

Киргизский президент встретил меня в тренировочном костюме.

— Игорь, все, что вы написали, — правда. Да, русские уезжают, хотя я и делаю все возможное, чтобы они остались, — сказал Акаев, наливая мне в пиалку чай. — Вы поймите: Киргизия — глубочайшая провинция. Нам очень не хватает знаний. Вот вы бы взяли и написали нам концепцию национальных отношений. У меня есть идея привлечь в республику специалистов из России, Европы, США — нам очень нужны грамотные люди.

Как сказал мне тогда Акаев, сложный национальный состав Киргизии очень взрывоопасен, и одна из главных задач руководителя — создание механизма, предотвращающего возникновение межэтнических конфликтов.

В итоге киргизский президент создал (увы, без моей помощи) концепцию межнациональных отношений «Кыргызстан — наш общий дом», и худо ли бедно, но она действительно работала. По крайней мере, при нем, в отличие от тех, кто пришел ему на смену, столкновений на национальной почве не было.

После посиделок на подмосковной даче я неоднократно встречался с Акаевым в Киргизии. Во время каждой из таких бесед я искренне восхищался совсем «нецарской», очень интеллигентной манерой поведения моего собеседника, и в то же время ловил себя на мысли, что киргизский президент выглядит все более усталым и даже растерянным.

Грусть Акаева была объяснима. Его благие помыслы и начинания плохо приживались в местном «климате». Дело в том, что киргизский лидер стремился построить в своей республике классическое демократическое государство, «среднеазиатскую Швейцарию», как писали журналисты. Такой путь был уникален для региона.

Правда, в начале 90-х годов прошлого столетия в соседнем с Киргизией Таджикистане той же целью вроде бы руководствовались и местные «демократические» силы, пошедшие на странный союз с исламистами. Однако их кандидат в президенты кинорежиссер Давлат Худоназаров, по своей интеллигентности и наивному идеализму напоминавший Аскара Акаева, выборы проиграл. В республике началась долгая и кровавая гражданская война, окончившаяся установлением в Таджикистане откровенно авторитарного кланового режима.

Киргизия в этом смысле была удачливее. В стране существовала реальная многопартийная система, местные журналисты действительно говорили и писали то, что думали, действовали разнообразные неправительственные организации, в том числе и зарубежные.

Аскар Акаев пытался создать в республике максимально комфортные условия для иностранного капитала и таким образом «протолкнуть» республику на мировой рынок. О серьезности этих намерений свидетельствовало, например, то, что крупнейшее киргизское золотоносное месторождение Кумтор было отдано на разработку канадской компании.

Протестующие жгут автомобили возле здания правительства в Бишкеке, март 2005 года

Увы, «среднеазиатской Швейцарии» не получилось. Выяснилось, что ни свобода слова, ни даже привлечение иностранного капитала не в состоянии в одночасье улучшить жизнь среднестатистического киргиза.

После распада СССР уровень жизни в Киргизии — впрочем, как и в соседних среднеазиатских государствах — катастрофически упал. Иначе и быть не могло в государстве с бедными природными и с неквалифицированными трудовыми ресурсами. Но киргизы этого понять никак не хотели, с их точки зрения во всем был виноват только Акаев. Тем более, первого киргизского президента было в чем упрекнуть.

Сам Акаев был бессребреником, но вокруг воровали все, включая его родственников. Киргизский президент просто не мог в одночасье изменить свой народ: в республике процветали клановость, кумовство, коррупция. Не выдерживая столь травмирующих столкновений с реальностью, бывший ученый все чаще искал утешения в бутылке.

Слишком мягкий лидер

Одним из поводов оппозиции потребовать отставки Аскара Акаева стали февральские выборы в парламент, которые, как утверждали противники президента, прошли с огромными нарушениями. Увы, основания для таких утверждений были, и автор этих строк тому свидетель. В те дни по журналистским делам я был в республике и мне пришлось остановиться на ночлег в воинской части в горном районе республики. Утром я облачился в бушлат ночевавшего со мной в вагончике офицера и вышел умыться на улицу. Как раз в это время аким (начальник района) распекал «неправильно» проголосовавших солдат. Поскольку меня приняли за своего, то представитель власти продолжил «воспитательную работу» и в моем присутствии.

Лично мне хочется верить, что киргизский президент и не подозревал о фальсификациях, а всем этим занимались люди из его окружения. Как-то в одной из наших бесед Акаев обмолвился, что ему очень трудно находить честных единомышленников, и его начинания до неузнаваемости искажаются его же окружением. Мне кажется, что именно это его замечание наиболее верно характеризует то, что происходило в республике.

Природная интеллигентность и мягкость Акаева также работали не в его пользу. Киргизский президент просто не мог повысить голос на собеседника, но такой стиль поведения воспринимался носителями местного менталитета как слабость, и именно поэтому указания республиканского лидера часто игнорировались.

В конце концов, в киргизском президенте разочаровался и Запад. При явной помощи США — американское посольство в открытую субсидировало как оппозиционную прессу, так и саму оппозицию — произошла перешедшая в погромы «тюльпановая», или, как ее чаще именовали в самой республике — «урючная революция». Вряд ли в Белом доме тогда представляли, какого джинна они выпускают из бутылки…

Маленькая революция специально для вас!

Сама революция, с момента первых выступлений и до того, как Акаев (уже в качестве экс-президента) покинул страну, заняла меньше месяца. Все, что происходило в республике после, можно охарактеризовать одним словом — хаос. Я часто бывал на митингах в постакаевской Киргизии и могу утверждать, что большинство демонстрантов (часто пьяных) даже в общих чертах не могли объяснить, против чего они протестуют.

Сторонники президента Аскара Акаева скрываются от революционных толп в центре Бишкека, март 2005 года

Впрочем, значительная часть из них бунтовала попросту за денежное вознаграждение. В республике даже была популярна шутка: «Новая туристическая услуга для иностранцев: хотите посидеть в президентском кресле — нет проблем! Заплатите несколько десятков тысяч долларов, и мы специально для вас организуем небольшую революцию».

Захват собственности люмпенизированной толпой, руководимой уголовными авторитетами, стал почти рутинным явлением. Впервые это киргизское кnow-how опробовал житель Нарынской области Нурлан Мотуев, «приватизировавший» с односельчанами государственное угольное месторождение. По его мнению, оно должно было принадлежать сельчанам, так как «находится на их землях».

«Революционная» инициатива Мотуева была подхвачена по всей республике, причем, в первую очередь, земли отбирались у «чужаков» — иностранцев и представителей национальных меньшинств.

Досталось и приглашенным Акаевым иностранным инвесторам. У месторождения Кумтор стали собираться агрессивные толпы, требовавшие «вернуть Кумтор народу». От канадцев недвусмысленно требовали платить дань. Рэкету подверглись и многочисленные китайские предприятия. По существу, иностранный бизнес в Киргизии прекратил свое существование.

Резко обострились межнациональные отношения. Узбекские погромы быстро перекинулись с юга на север республики. Причем, нападениям подвергались не только узбеки, но и турки-месхетинцы, уйгуры, дунгане, выходцы из Дагестана, евреи. Как правило, революционеры банально хотели захватить собственность инородцев.

Я наблюдал этот процесс сразу после очередной «урючной революции», свергнувшей второго президента Киргизии Курманбека Бакиева. Зрелище было довольно жуткое. Вооруженная мотыгами полупьяная толпа захватывала чужие автомобили прямо на улицах Бишкека. Машины набивались под завязку: люди сидели на крышах и даже в багажниках. Революционеры ехали громить дома турок-месхетинцев. У них не было никаких сомнений в своей правоте: «Ведь мы киргизы! Вся земля должна принадлежать только нам!»

«Я пытался сделать из вас европейцев»

Общеизвестна поговорка: «Каждый народ достоин своего правителя». Но граждане Киргизии явно не доросли до своего первого президента. Сам же Акаев опуститься до уровня своего народа не смог или не захотел, а потому оказался чужим на своей родине. Правитель такого типа был бы, возможно, и неплох в какой-нибудь уютной небольшой стране в западной Европе (в той же Швейцарии), но совершенно неуместен в современной Киргизии; поэтому политический крах первого киргизского президента был абсолютно закономерен.

Оппозиция празднует захват власти в здании правительства в Бишкеке, март 2005 года

Аскар Акаев не отдал войскам приказ стрелять в толпу и попросту сбежал в Москву. Тогда многие в Киргизии объявили его трусом. Но так ли это? Возможно, просто президент Киргизии решил, что его должность не стоит людской крови.

По-другому повел себя свергнувший Акаева Курманбек Бакиев, когда уже лишился власти на волне новой революции. Укрепившись в родовом селе на юге республики, Бакиев заявил, что не признает своего смещения и «перенес столицу» на юг. В конечном итоге свергнутый президент все-таки покинул Киргизию, но практически сразу после этого начались массовые столкновения между киргизами и узбеками на юге республики, пролилась кровь. Очень многие считают, что таким образом Бакиев отомстил за свою отставку. Возможно, это и не так, но Аскара Акаева уж точно никто не мог даже и заподозрить в чем-то подобном.

После бегства в Москву первый киргизский президент вернулся в науку, став профессором в МГУ. Знающие люди в Академии наук говорили мне, что, в отличиие от многих «академиков» с национальных окраин, Аскар Акаев действительно настоящий ученый, заслуживший все свои регалии без распространенных в советское время поблажек выходцам из национальных республик во имя дружбы народов.

По мнению крупнейшего специалиста в области голографии, академика Юрия Денисюка, Аскар Акаев «смог достичь поразительных результатов на стыке двух областей — оптики и компьютерных технологий, намного опередив свое время». Так что, наверное, именно наука, а не политика — настоящее призвание Акаева.

Но он честно пытался сделать из родной Киргизии вторую Швейцарию. Эксперимент оказался неудачным, но его руки не запятнаны кровью, и Аскар Акаев может с чистой совестью заявить: «Я пытался сделать из вас европейцев, но вы сами этого не захотели».

 

 

 

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram