За время своего почти пятилетнего существования Евразийский экономический союз прошел путь от разнородной, но заинтересованной развитием сотрудничества группы стран к полноценной международной структуре с наднациональными институтами, внутренними правилами, а также далекоидущими планами. «Известия» разбирались, можно ли их сделать реальностью.

12 марта 2019 года министр торговли, туризма и телекоммуникаций Сербии Расим Льяич объявил о согласовании текста соглашения о зоне свободной торговли между ЕАЭС и Сербией. Планируется, что на ближайшем заседании Евразийского межправительственного совета 30 апреля 2019 года будет анонсирован запуск ЗСТ с Сербией, а также принято решение по Сингапуру. Список ожидания выглядит еще более внушительным — Израиль, Иран, Египет, Индия. Параллельно строятся планы по сопряжению ЕАЭС с китайской инициативой «Один пояс — один путь».

Всё это указывает на желание Союза укрепить свои позиции на международной арене, масштабировав потенциал участников «евразийской пятерки». В это же время сохраняются сомнения, что в обозримом будущем ЕАЭС удастся конвертировать имеющиеся достижения во что-то более значимое. Для того чтобы понять дальнейшие перспективы Союза, стоит рассмотреть слабости и преимущества евразийского проекта с учетом текущих трендов.

Замедление региональной интеграции

Нынешний этап развития международной торговли ознаменован частичным отходом от идей свободного рынка. Придя к власти в США, Дональд Трамп отказался от масштабных проектов Транстихоокеанского партнерства (ТТП) и Трансатлантического торгового и инвестиционного партнерства (ТТИП). Глава Белого дома также настоял на пересмотре североамериканского союза НАФТА, а еще развязал торговую войну с Китаем с одной целью — пересмотреть текущие отношения США с ключевыми торговыми партнерами.

Наглядным штрихом нового положения вещей стало заявление Пекина, что новая администрация США «проповедует утилитаризм, протекционизм и экономическую гегемонию», пытается запугать другие страны экономическими мерами и навязать собственные интересы, создавая этим угрозу свободной торговле.

В это же время и другие международные торговые партнерства начинают пробуксовывать. Так, АСЕАН в силу ограниченных внутренних ресурсов не способен оказать давление на более крупных игроков региона и активизировать переговоры по Всеобъемлющему региональному экономическому партнерству (ВРЭП). МЕРКОСУР вступил в затяжной период реструктуризации после исключения из состава Венесуэлы и прихода к власти в Бразилии нового президента, открыто критикующего объединение за его недееспособность.

Негативные тенденции налицо и в Европейском союзе, который погряз во внутренних проблемах (процесс выхода Великобритании, миграционный кризис и кризис еврозоны) и в гораздо меньшей степени уделяет время проработке новых торговых договоренностей с зарубежными партнерами.

На фоне пробуксовки региональной экономической интеграции крайне удачно выглядит Евразийский союз, который достиг системности в переговорах по заключению торгово-экономических соглашений с третьими странами, в том числе в формате зоны свободной торговли (ЗСТ).

В октябре 2016 года вступило в силу соглашение о ЗСТ между ЕАЭС и Вьетнамом. В 2018 году было подписано соглашение о торгово-экономическом сотрудничестве между ЕАЭС и Китаем. Близки к завершению переговоры с Сингапуром, Сербией и Израилем. На очереди ряд других государств.

По заявлению председателя коллегии ЕЭК Тиграна Саркисяна, более 50 стран выразили желание установить прямые экономические отношения с ЕАЭС.

На руку ЕАЭС играет и «эффект низкой базы», что напрямую связано с молодостью объединения, в результате чего подписание любого торгово-экономического соглашения будет восприниматься как успех и станет козырем при дальнейших переговорах с крупными партнерами.

Суровые будни

Вместе с тем становится очевидно, что пресловутого «эффекта низкой базы», то есть использования Союзом существующих ресурсов в долгосрочной перспективе, не хватит, чтобы закрепиться в статусе ключевого оператора внешнеэкономических процессов в Евразии. Для этого требуется системная работа, которая включает в себя как совершенствование правовой и институциональной базы ЕАЭС в сфере внешней торговли, так и последовательную работу по устранению страхов национальных правительств перед открытием рынков для третьих стран.

Евразийская экономическая комиссия как главный участник внешнеторговых переговоров располагает крайне ограниченными организационными ресурсами (около 1 тыс. человек), имеет недостаточно опыта ведения тяжелых и многосторонних переговоров, а главное — она наделена ограниченными полномочиями.

В них не входит ведение переговоров с зарубежными партнерами по услугам и инвестициям, которые остались в компетенции национальных правительств, что существенно снижает эффективность переговорной позиции Союза при согласовании условий доступа на товарные рынки потенциальных партнеров по ЗСТ. Яркий пример тому — затягивание переговоров по ЗСТ с Сингапуром.

Стоит также отметить, что в Союз входят страны с очень разными потенциалами и интересами. Зачастую создается ситуация, когда у участников евразийской интеграции нет четкого понимания, что они хотят получить от потенциального соглашения с третьей страной и на какие уступки готовы пойти для ускорения переговорного процесса.

Имея ограниченный инструментарий, Комиссия ведет дело с консервативной торговой политикой государств-членов. Многие годы идея заключения расширенного торгового соглашения среди стран Союза сразу же вызывала поток обвинений в подрыве своего рынка. Это естественным образом ограничивает поле деятельности Комиссии.

Недостаточен и внешний экспертный и административный потенциал, на который могла бы опираться Комиссия. В частности, на данный момент не созданы прочные каналы связи по линии ЕЭК и национальных министерств промышленности и торговли, министерств экономического развития, экспортных центров государств-членов, а также представителей бизнес-сообществ.

Наконец, к проблемным зонам можно отнести и отсутствие эффективной коммуникационной стратегии ЕАЭС для внешнего мира. Проявляется это в том, что уровень осведомленности среди официальных лиц как отдельных стран, так и группировок (АСЕАН, МЕРКОСУР) о деятельности ЕАЭС, его основных институтах, барьерах и технических регламентах по-прежнему невысок.

В случае с Европейским союзом ситуация еще более комплексная. Налицо непризнание ЕАЭС как равноправного партнера, что напрямую связано с политическими разногласиями с Россией и последующим ужесточением санкций.

Евразийское будущее

Оставив за скобками политическую борьбу в Соединенных Штатах, а также исход кризисов в Европе и других частях мира, можно утверждать, что в перспективе следующего десятилетия произойдет откат к доминированию идеи свободного рынка, пусть и в новой оболочке. Поэтому текущая ситуация на международных рынках создает окно возможностей для ЕАЭС, которым нужно непременно воспользоваться.

Для того чтобы в долгосрочной перспективе оседлать волну регионализации, ЕАЭС предстоит стать силой, формирующей стандарты, торговые режимы и правила игры. Этим в данный момент занят Китай, продвигающий глобальную инициативу «Один пояс — один путь». Здесь же стоит отметить и обновленную версию проекта Транстихоокеанского партнерства в составе 11 стран, где после выхода США лидирующие позиции заняла Япония.

Очевидно, что в силу указанных ранее ограничений ЕАЭС пока не готов взять на себя роль основного торгового дирижера в АТР, а заключение ЗСТ с более опытными интеграционными объединениями по типу ЕС, АСЕАН или МЕРКОСУР или попытки подключиться в переговоры с макроблоками — ТТП-11 — в ближайшие годы представляются малоперспективными.

Поэтому в перспективе 5–10 лет имеет смысл сосредоточиться на двух основных направлениях: создание обширной сети ЗСТ с отдельными странами (Индия, Китай, возможно, Южная Корея); разработка и реализация «дорожной карты» по укреплению взаимодействия с интеграционными объединениями (ЕС, АСЕАН, МЕРКОСУР, Андское сообщество, Африканский союз) и флагманскими проектами (сопряжение ЕАЭС и ЭПШП).

Реализация этих направлений позволит сформировать необходимую правовую, институциональную, экспертно-аналитическую базу для перехода в перспективе 20–30 лет в сторону ЕАЭС-центричных форматов многостороннего экономического взаимодействия — например, ЗСТ «Большая Евразия плюс».

В любом случае дальнейшие перспективы ЕАЭС будут напрямую зависеть от наличия политической воли государств-членов и четкого понимая, какие выгоды открываются перед странами от наделения ЕАЭС большими полномочиями.

 

 

 

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram